Встреча с Министром обороны Сергеем Шойгу

В Кремле состоялась рабочая встреча Президента с Министром обороны Сергеем Шойгу.

В.Путин: Сергей Кужугетович, мы с Вами здесь – Вы, я, начальник Генштаба [Валерий Герасимов], – 17 [февраля] это было, разошлись рано утром уже, в 4 часа утра. И тогда Вы докладывали, что ситуация на Авдеевском направлении развивается быстро, даже сказали, стремительно – посмотрим, что будет в ближайшие несколько часов. Так – на этом ограничились, наверное, и правильно. Аккуратно всё это докладывали.



Насколько я понимаю, и как мне докладывал позавчера Андрей Николаевич [Мордвичёв], часов в 6–7 утра противник начал хаотичный отход от этого населённого пункта. И уже – это было во сколько, в 11, да? – Вы снова были здесь вместе с начальником Генштаба и доложили о том, что в Авдеевке происходит это хаотичное бегство. К этому времени, так понимаю, и руководство вооружённых сил Украины издало приказ об отводе своих вооружённых сил, когда они уже были в движении и покидали этот населённый пункт.

Так понимаю, что сделано это было по политическим соображениям, чтобы прикрыть этот ход и придать ему видимость организованного вывода. Мы видим и знаем, что это не так, что это было на самом деле бегство – в прямом смысле этого слова. Как уже сказал, Андрей Николаевич докладывал мне позавчера о том, что там на данный момент времени происходило.

Хотел бы услышать Вашу оценку того, что происходит сейчас.

С.Шойгу: Владимир Владимирович, начну с того, что регулярно шли доклады. Почти за десять дней до этого Вы разговаривали с командиром штурмовой группы и добровольческого отряда «Ветераны», которые провели, на наш взгляд, уникальную операцию, пройдя по трубе на юг Авдеевки, зайдя в тыл к противнику – почти три с половиной километра – и развернув там довольно существенный плацдарм, к которому потом ещё три дня пробивались остальные войска, что было сделано успешно.

О ситуации на сегодняшний день, Владимир Владимирович.Вот этот цвет [на карте] – то, что было на момент доклада Вам, когда мы докладывали о том, что начался выход, точнее бегство, противника из Авдеевки. Это сама Авдеевка. К тому моменту, когда мы Вам докладывали, в 11 часов, эта часть была практически освобождена. Дальше начались активные действия всех войск и Воздушно-космических сил – они, точнее, продолжались. У нас на момент доклада Вам в 11 часов дня не был освобождён «Коксохим» [Авдеевский коксохимический завод]. «Коксохим» теперь освобождён, идёт движение на запад – к этому населённому пункту, идёт движение с юга, идёт движение с юго-запада. На линии войск и работа продолжается, и здесь задачи выполняются.

То, что касается приказов по поводу организованного отвода войск. На этом направлении мы начали работать фактически за два месяца до сегодняшнего дня. Здесь, конечно, было задействовано много разного вооружения и налажен объективный контроль нанесения ударов, передвижения войск противника как днём, так и ночью. Поэтому всё то, что происходило у противника в ту ночь, и последующую, и до этого, у нас, к сожалению, зафиксировано – не специально, но мы должны были контролировать, во-первых, куда мы наносим удары, чтобы не бить по пустым площадям, а наносить совершенно конкретные, точные удары.

Таких ударов у нас в последние сутки перед покиданием противником этой территории Авдеевки было примерно 460 каждые сутки. Это действительно высокоточные удары. Если говорить в тоннах и килограммах, это примерно 200 тонн каждые сутки по поражаемым целям прилетало.

В остальном войска действуют активно. Мы докладывали Вам о том, что ещё раз воспользовались той самой трубой: вышли теперь уже сюда и получилось так, что у нас здесь войска встали, а здесь был противник. Сейчас всё это уже окружено, закончено. Противник, уходя, оставлял много раненых. То, что касается этих раненых: они же становились пленными, потому что просто не в состоянии были уйти.

Брошено много оружия, много личного оружия, очень много ПТУРов [противотанковых управляемых ракет], ПЗРК [переносных зенитных ракетных комплексов]. Собственно, всё сейчас это прибирается. Большая работа идёт по разминированию. Оставлено много чего. Но с пониманием того, что выход был действительно бегом и хаотичный, специально заминированных каких-то объектов нет.

Здесь, Владимир Владимирович, на что хотелось бы особое обратить внимание: этот укрепрайон делался, создавался в течение девяти лет. Девять лет день за днём делались подземные ходы, бетонные сооружения, делались специальные линии для того, чтобы было можно передвигаться, не выходя на поверхность.

Поэтому, конечно, то, что здесь сопротивление противника сломлено, – это большой успех смешанной группировки войск, частей, соединений – всех без исключения. Можно, конечно, отметить и Воздушно-космические силы, и армейскую авиацию, штурмовую авиацию. Здесь многое и многое зависело от того, дадим ли мы хоть на какое-то время передышку противнику.

В.Путин: Вы вспомнили про «Ветеранов». Все воинские подразделения, все военнослужащие, конечно, заслуживают самых высоких наград, поощрений и слов благодарности со стороны страны, со стороны России, со стороны нашего народа. Что говорить, все ребята действовали мужественно и героически.

Что касается «Ветеранов», то это, конечно, в данном случае, во всяком случае, это особая ситуация. Диаметр этой трубы, как мне докладывал командир этого подразделения, – он лично мне докладывал, вспомнили об этом, – 1 метр 10 сантиметров – 1 метр 20 сантиметров. И они, здоровые мужики, по этой трубе, не зная, куда идти, идут, прошли свыше трёх километров. Вышли практически в неизвестное место, захватили сразу 19 строений, несколько суток держались там, пока их деблокировали, и потери у них есть. В общем, конечно, это такая особая страница в истории боевых действий вообще, в целом России при защите своих жизненно важных интересов.

Поэтому прошу обратить на них внимание.

Они сейчас выведены из зоны? Отдыхают?

С.Шойгу: Они сейчас на восстановлении, отдыхают и готовятся к дальнейшим боевым действиям. Ни у кого нет сомнений в том, что они вернутся сюда, назад – имеется в виду у них, у нас-то точно нет сомнений.

В.Путин: Теперь что касается пленных. Знаю, и всегда у нас так было – во время специальной военной операции, и сейчас тоже мы должны эту практику продолжать, – в отношении пленных мы должны действовать в строгом соответствии с определёнными международно-правовыми документами и международными конвенциями. Мы так и действовали всегда, знаю: мы их содержали достойно. Прошу и в этой части придерживаться такой же практики.

Теперь что касается в целом ситуации на Авдеевке. Это безусловный успех. Я вас поздравляю. Его нужно развивать, это тоже очевидная вещь. Но развитие должно быть хорошо подготовленным, обеспеченным – и личным составом, и вооружением, и техникой, и боеприпасами. Мы об этом поговорим отдельно. Собственно говоря, мы и так каждый день с Вами на этот счёт говорим. Это вроде бы само собой разумеется, но тем не менее обращаю Ваше внимание на это.

Есть ещё один участок, на который я хотел бы обратить внимание и тоже с Вами поговорить на этот счёт. С Михаилом Юрьевичем [Теплинским] тоже позавчера разговаривал, он мне докладывал о населённом пункте Крынки на левом берегу Днепра. Этот вопрос возникал, если Вы помните, даже в ходе Прямой линии у меня. Я там тогда говорил о том, что не понимаю, зачем противник это делает со своими людьми, посылая их практически на верную смерть туда, и относится к ним так, как будто это и не их люди совсем.

Михаил Юрьевич доложил, что этот населённый пункт на левом берегу Днепра практически – не практически, а полностью – под нашим контролем. Там выстроена необходимая оборона. Он мне сказал, что там человека четыре–пять, может быть, где-то прячутся, им предлагают сдаться, и те, кто принимают такое решение, их принимают в качестве пленных. Но человека три–четыре где-то ещё там – то ли в лесах, то ли в вырытых норах, – как он сказал, ещё прячутся.

Тем не менее – его оценку знаю – хотел бы услышать Вашу оценку того, что происходит на этом участке.

С.Шойгу: Владимир Владимирович, знаю о докладе генерал-полковника Теплинского. Я подтверждаю его доклад, это действительно так: Крынки зачищены. Мы встали фактически по всему побережью реки Крынки и Конки. На сегодняшний день там не только наблюдательные пункты – там стоят войска.

Очень достойно себя проявили десантники и 810-я бригада морской пехоты.

В.Путин: Морпехи.

С.Шойгу: Да. Вы знакомы с командиром бригады, встречались с ним, не раз разговаривали, благодарили его за активные действия на других направлениях. Здесь они действуют так же активно, действуют так же эффективно.

Эту работу завершили, Владимир Владимирович, но здесь я бы не хотел, чтобы у коллег сложилось впечатление, что Крынки – это некий маленький, промежуточный населенный пункт, в котором ничего особенного не происходило.

Напомню, Владимир Владимирович, что у нас вся работа на Херсонском направлении группировки «Днепр» началась ещё летом прошлого года, когда противник готовил здесь большой прорыв – на Крым, для того чтобы перекрыть движение на Крым. И тогда было принято решение о строительстве здесь в три эшелона обороны. Но это уже не здесь, это уже на другой карте.

Поэтому, Владимир Владимирович, мы приняли все меры, для того чтобы эта работа была своевременно завершена. И дальше началась, с одной стороны, активная оборона, с другой стороны – ежедневное перемалывание сил противника.

С лета прошлого года по сегодняшний день фактически противник потерял там почти 3,5 тысячи, 3400, человек. Если говорить конкретно про Крынки, то там намечалось основное место прорыва и туда было сосредоточено четыре бригады 30-го корпуса морской пехоты противника. Это хорошо оснащённые, подготовленные, отдохнувшие, укомплектованные и оружием, и личным составом соединения, которые должны были осуществить этот самый прорыв через Днепр и создать плацдарм для дальнейшего продвижения и развёртывания сил.

Именно этому препятствовали все те силы, которые там были сосредоточены, и, собственно, они свою задачу выполнили.

Поэтому единственное, что могу сказать: грамотные действия командования, – безусловно, если мы говорим об Авдеевке, там это были дерзкие действия, – то здесь это планомерная, каждодневная, системная работа, которая позволила и удержать, и закрепиться и не позволить противнику развить, расширить плацдарм. Хотя работа, прямо сказать, была очень непростая, потому что с [того] берега шли постоянные обстрелы, очень активно работала артиллерия, очень активно работали FPV-дроны и беспилотники.

Пожалуй, впервые мы здесь увидели доставку боеприпасов, и продовольствия, и медикаментов не только лодками, но и большими – это уже не квадрокоптеры – октокоптерами, кто-то их называет «Баба Яга», которые могут нести большие грузы.

Что касается того, что там где-то один [человек] остался, где-то два остались: конечно, им всем предлагают сдаться. Мы две недели назад по Вашему поручению притащили туда всё, что касается громкоговорителей, и там вдоль ездят, сейчас уже и по берегу ездят, объявляют постоянно. Хоть мы и понимаем, что, наверное, уже об смс говорить сложно, но тем не менее отправляются смс, листовки… То есть продолжаем эту работу, даже если мы видим и понимаем, что там остались, может быть, единицы.

Там в береговой черте сделаны такие, их называют, лисьи норы. В этих норах сейчас и 45-я бригада спецназа ВДВ, и силы специальных операций идут и проводят работу… Если, естественно, кто-то подаёт сигнал о том, что он готов сдаться, то принимаются все меры для того, чтобы оказать и медицинскую помощь, если это требуется, но пока, в общем, таких особенно нет.

В.Путин: Нет, есть там – сдачи есть.

С.Шойгу: Это раньше были, Владимир Владимирович.

В.Путин: А сейчас там никого не осталось почти. Если кто-то остался, не нужно, как докладывали мне, плакать по радиосвязи, умолять об эвакуации – пусть сдаются в плен.

Но это тоже хорошая работа, я хочу поздравить Вас, Генштаб и командование на месте, всех военнослужащих, которые там работают, воюют.

Безусловно, противник осуществляет с военной точки зрения абсолютно безрассудные действия, но это как ловушка, причем они лезут, лезли и лезли в эту ловушку. Но как бы там ни было, судя по той практике, которую мы наблюдаем, эти безрассудные действия могут и повториться, поэтому прошу Вас это иметь в виду и командирам на месте тоже, пожалуйста, передайте, доведите до них.

С.Шойгу: Владимир Владимирович, это дорога в один конец.

В.Путин: Да.

С.Шойгу: Нам, в принципе, конечно, с одной стороны понятно, к чему это делается и приурочивается к разным датам: у нас это либо к «Рамштайну», как начинается какая-то активность, когда они там собираются и обсуждают, как помочь Украине, либо это принятие бюджета и выделение средств Пентагона на помощь Украине, как это было в конце прошлого года, когда они начали очень активные действия именно здесь, на Херсонском направлении. И по всем радиоперехватам, по всей информации им надо было хоть какой-то успех показать…

В.Путин: Спонсорам.

С.Шойгу: Спонсорам, потому что там в сенате, в конгрессе рассматривался вопрос об оказании помощи Украине, и в один пакет тогда, Вы помните, была помощь и Израилю заведена. С учётом того, что никакого результата не добились, о помощи пока решения нет. Наверное, оно кого-то будет. Но сейчас, видимо, надо ждать очередной активности – либо к «Рамштайну», либо… Ну, вот сейчас был «Мюнхен».

В.Путин: Они там создали какой-то штаб, да? За рубежом, за границей Украины, который реально и планирует все эти операции?

С.Шойгу: Да, Владимир Владимирович, это фактически даже не внешнее управление – это просто управление всеми силами. Везде инструктора. Для них, на мой взгляд, является подвигом, если кто-то из них что-то возражает их кураторам, их инструкторам.

Потому что всё, что планировалось в прошлом году по большому, масштабному контрнаступлению, всё это планировалось именно Соединёнными Штатами, натовскими инструкторами, причём детально планировалось. Поэтому, конечно, это поражение явилось для них серьёзным потрясением, потому что те методы, те технологии, те приёмы, которые они, может быть, практиковали в других местах и пытались применить здесь, потерпели полное фиаско.

Здесь мы не можем говорить о том, что их военная наука достигла каких-то небывалых вершин, позволяющих им … Каких вершин они достигали в разных местах – мы видели: это и Афганистан, и Ливия, и Ирак, и Сирия. В Сирии, – просто напомню, может быть, это ушло уже, – когда было принято решение о том, чтобы оказать поддержку правительству [Башара] Асада, Асад контролировал 18 процентов территории страны. На сегодняшний день это за 90 [процентов], и фактически там побеждён тот самый международный терроризм, который собиралась победить коалиция из 67 стран.

В.Путин: Сергей Кужугетович, вы сказали о потерях противника на Крынках, на левом берегу вообще в целом Днепра. А все-таки потери противника на Авдеевке – хотя бы примерно, в целом, за последнее время боевых действий?

С.Шойгу: Владимир Владимирович, за последнее время боевых действий… Я скажу только за последние двое суток, назову так: 17–18 [февраля] – 2400. Это не наши данные – это их данные. Мы, естественно, учитываем всё, что связано и с теми, кого они бросили, не эвакуировали. Это большие потери, Владимир Владимирович, с учётом того, что, как мы Вам докладывали, 16-го – они до этого 14-го и 13-го перебросили на «Коксохим» как раз…

В.Путин: Два батальона.

С.Шойгу: Да, два батальона. Это такие уже националисты, которые действительно являются убеждёнными националистами, и предполагалось, что с учётом того, что там на «Коксохиме» создавалось девять лет, мы вообще считали, что мы там будем, наверное, так же поступать, как поступили на «Азовстали» в Мариуполе, когда здесь – только за тем столом – приняли решение, что окружать не будем: окружаем и ждём. Здесь мы хотели действовать точно так же, но…

В.Путин: И они это поняли. Предпочли убежать.

С.Шойгу: Да, и предпочли убежать.

В.Путин: Сергей Кужугетович, есть ещё один вопрос, который не связан с текущими событиями на линии соприкосновения в рамках специальной военной операции. Этот вопрос касается шума, который поднимается в последнее время на Западе, в том числе в Соединённых Штатах, по поводу размещения ядерного оружия в космосе.

Наша позиция ясна и прозрачна: мы всегда были категорически против и сейчас против размещения ядерного оружия в космосе. Мы, наоборот, призываем не только соблюдать все договорённости, которые имеются в этой сфере, но и предлагали многократно усилить эту совместную работу.

Но сейчас почему-то на Западе эта тема поднимается снова, причём на достаточно высокой эмоциональной ноте. Как Вы это объясняете?

С.Шойгу: Владимир Владимирович, хочу сказать сначала. Во-первых, этого нет. Во-вторых, они знают, что у нас этого нет…

В.Путин: Нет – в смысле размещения в космосе.

С.Шойгу: Размещения в космосе, – именно это имею в виду, – размещения в космосе ядерного оружия и применения каких-либо других элементов ядерного оружия по спутникам или по созданию полей, которые не позволят работать эффективно спутникам.

То есть: у нас этого нет, они знают, что у нас этого нет, но тем не менее поднимают шум. Удивление вызывает другое, Владимир Владимирович: удивление вызывает то, что все знают, что у нас есть, и Вы об этом открыто сказали в 2018 году в Послании Федеральному Собранию фактически на весь мир.

Они знают, что у нас довольно высокая стадия завершения работы и по «Посейдону», и по «Пересвету», и по «Буревестнику», и по «Сармату», и по «Авангарду» завершена работа – два полка уже практически стоят на вооружении, на боевом дежурстве. В этой ситуации, естественно, к этому можно добавить ещё несколько опций. Почему-то об этом не говорят, а этого реально им стоило бы бояться.

По нашему мнению, скорее всего, они об этом не говорят, потому что у них этого нет. Причина, по которой подняли шум, на наш взгляд, заключается в двух вещах. Первое – это напугать сенаторов и конгрессменов для того, чтобы продвинуть и продавить выделение тех средств, которые якобы направлены не просто для Украины, а для того, чтобы противостоять России, нанести ей стратегическое поражение. Второе – это ситуация, которой они хотели бы, на наш взгляд, возобновить и подвигнуть нас, может быть, так неуклюже, к диалогу по стратстабильности.

В.Путин: Согласен.

С.Шойгу: Скорее всего это.

В.Путин: Да, согласен. Что касается космоса, то в космосе мы делаем только то, что есть у других стран, включая Соединённые Штаты. И конечно, Вы правы: они об этом знают.

Что касается переговоров: мы никогда не были против переговоров – мы всегда были за переговоры. Это касается и Украины, украинского направления. Я уже сто раз сказал, что мы не прерывали диалога – это украинская сторона прервала диалог, причём по прямой команде из Лондона и Вашингтона. Сейчас об этом прямо украинская сторона – на официальном уровне – об этом говорит. Не знаю, зачем они это делают, но говорят публично.

А что касается стратстабильности, мы и здесь никогда не отказывались от диалога. Но, конечно, сделать вид, что Соединённые Штаты и Запад, с одной стороны, призывают к стратегическому поражению России, а с другой стороны, намерены якобы и хотят вести с нами переговоры по стратстабильности, полагая, что один вопрос никак не связан с другим, – этого не удастся сделать. Если они стремятся нанести нам стратегическое поражение, то мы должны подумать о том, что такое стратегическая стабильность для нашей страны.

Поэтому мы ничего не отвергаем, мы ни от чего не отказываемся. Надо разобраться в том, чего они хотят. Они, как правило, хотят добиваться односторонних преимуществ. Этого не будет. Тем не менее по Вашей линии и по линии Министерства иностранных дел, конечно, контакты возможны.

<…>